«Чужой среди своих»: как живут мигранты из Узбекистана в Южной Корее и чему может поучиться Россия
На одном из оживлённых рынков Пусана этнический кореец Олег Ким, переехавший в Южную Корею из Ташкента, безуспешно пытается съесть лапшу железными палочками — в итоге со вздохом берёт вилку. Несмотря на полученное южнокорейское гражданство, пятнадцать лет жизни в стране и успешный бизнес, до сих пор он чувствует себя «гостем».
Этот эпизод — маленькая деталь большого явления: Южная Корея в XXI веке столкнулась с тем, с чем Россия живёт давно — массовой трудовой миграцией. Однако подходы двух стран к этому процессу разительно отличаются.
Историческая родина и «адские условия»
Переехав в Корею по рабочей визе, Олег Ким устроился на шинный завод под Пусаном. Условия, как он вспоминает, были тяжелейшими: 8-часовая смена формально, но фактически — по 12 часов в день. Вместе с ним на производстве трудились нелегальные мигранты из Вьетнама, Индонезии, Бангладеш — те, кто приехал по туристическим визам и остался.
Зарплаты были высокими по узбекским меркам — около 200 тысяч рублей в месяц, что позволяло откладывать деньги и мечтать о собственном деле. Однако легализоваться было сложно. Южнокорейское законодательство долгие годы запрещало мигрантам менять место жительства и род деятельности. До 2025 года мигрант не мог даже устроиться официантом — только «на кухне» или в подсобке, вне поля зрения клиентов.
Юг, населённый Ташкентом
Сегодня в Южной Корее — около 100 тысяч трудовых мигрантов из Узбекистана. Многие из них осели в пригородах Пусана, таких как Кимхэ, который больше напоминает ташкентский район, чем южнокорейский городок. Здесь работают узбекские рестораны, магазины с халяльной продукцией, вывески на русском языке. В меню нет баранины, но есть самса, шашлыки и плов — хоть и «не такой вкусный, как дома».
Разумеется, есть и внутренняя конкуренция среди самих мигрантов. Кто-то работает на заводе, кто-то — в логистике, кто-то открывает кафе. Но по-прежнему многие вынуждены снимать квартиры в складчину: жизнь в Южной Корее недешёвая. Съём жилья, страховка, еда — всё съедает значительную часть заработка.
«Надо заботиться о своих»
Несмотря на рост числа мигрантов, определённые профессии в Южной Корее по-прежнему зарезервированы исключительно за гражданами. Это сознательная государственная политика. Кореец за рулём такси, за кассой в магазине, на приёме в поликлинике — здесь это не редкость, а стандарт.
«Я нанимаю официантов только корейской национальности, — объясняет владелец кафе в Сеуле Пак Ин Ёль. — Не потому что я националист. А потому что считаю: наши граждане должны иметь приоритет. В строительстве, в сельском хозяйстве — пожалуйста, пусть работают иностранцы. Но во время обеда меня должен обслуживать кореец».
Эта позиция — не одиночная. Многие южнокорейские бизнесмены предпочитают платить своим больше, чем нанимать дешевую силу из-за рубежа. Причина проста: страх перед утратой культурной идентичности и социальной стабильности.
Мигранты с правилами
Южнокорейская миграционная система — жёсткая. Чтобы въехать по рабочей визе, нужно пройти через официальный отбор. Квота до недавнего времени составляла 49 тысяч человек в год. В 2025 году на фоне демографического кризиса её увеличили до 130 тысяч.
Особенность — наличие поручителя. Каждый узбек, въезжающий на работу в Корею, обязан указать друга или родственника, который будет нести за него финансовую ответственность. Если мигрант нарушит условия визы, поручителю придётся платить штраф — 2 000 долларов в месяц. В прошлом году в Узбекистане оштрафовали 80 человек по этой статье.
Это своего рода «страхование» для корейского государства от нелегальной миграции. Хотя, по разным оценкам, до трети мигрантов всё равно находятся в стране незаконно.
Шаг за шагом — к интеграции?
В 2025 году произошли некоторые послабления: теперь мигрантам разрешили перемещаться по стране, работать в сфере обслуживания, на складах, сортировщиками, а не только грузчиками. Однако получить гражданство — всё ещё крайне непросто. Надо прожить минимум 5 лет как резидент, сдать экзамены на язык, культуру и историю. Большинство получают паспорт через брак с корейцами.
Александр Цой, этнический кореец из Узбекистана, делится наблюдением:
«В сериале «Игра в кальмара» мать главного героя говорит: твоя жена увезёт дочь в Америку, и она забудет корейский язык. Это очень точно передаёт корейские страхи. Никто не хочет потерять культуру, раствориться. Потому к иностранцам тут относятся настороженно. Но правила — чёткие, и именно они защищают права мигрантов от произвола работодателя».
Что может взять на заметку Россия?
Южнокорейский опыт интересен по нескольким причинам. Во-первых, здесь чётко разграничены «свои» и «чужие» профессии — что обеспечивает социальную стабильность и снижает напряжение между коренным населением и мигрантами. Во-вторых, ответственность поручителя стимулирует дисциплину среди самих приезжих. В-третьих, несмотря на строгость, система гибкая и реагирует на запросы экономики — увеличивает квоты, расширяет список разрешённых профессий.
Можно ли что-то из этого перенять в России? Безусловно. Особенно в свете нарастающего недовольства в обществе качеством миграционной политики. Возможно, стоит задуматься о создании ограниченного перечня профессий, доступных для мигрантов без гражданства. Или ввести схему поручительства с финансовой ответственностью. А главное — следить за тем, чтобы за «экономией на рабочей силе» не последовали социальные бури.
Южная Корея показывает: строгие, но прозрачные правила могут дать больше пользы, чем вседозволенность или хаос. Здесь и мигрант знает, чего ждать, и государство понимает, кого пускает. Осталось лишь решиться — и сделать выводы.
Ранее на сайте «Пронедра» писали, что в Госдуме собираются остановить поток мигрантов и коррупционных схем
