Запрет, который потряс всю Россию: нехитрый план царя Петра Алексеевича
325 лет назад, в 1698 году, царь Петр Алексеевич, который вернулся из Европы, решил избавить подданных от бород. Для этого он использовал забытые ныне средства, включая перепрофилирование часовен. Через некоторое время эстетический вопрос превратился в острополитический и экономический, а взимание пошли за бороды продолжалось многие десятилетия после кончины первого русского императора. О том, как нехитрый с виду запрет потряс всю Россию, сообщает издание «Коммерсантъ».
Как нехитрый с виду запрет потряс всю Россию
Пробыв полтора года, с весны 1697 до лета 1698 года, в Европе среди гололицых деятельных европейцев, Петр I вернулся в свое бородатое царство словно на другую планету. Разъяренный тем, что из-за вспыхнувшего стрелецкого бунта он вынужден был прервать свое зарубежное путешествие в составе Великого посольства, и планы посетить Венецию и встретиться с папой римским не осуществились, царь уже на следующий день после прибытия в Москву, 26 августа 1698 года, дал выход своему гневу — и, как всегда, очень оригинальным образом. Иоганн Корб — секретарь посольства, отправленного императором Священной Римской империи Леопольдом I в Москву, писал:
«Государь не поехал в свой замок, Кремль, обширнейшее пребывание царей, но поспешил в Преображенское, соснуть и отдохнуть среди своих солдат. Между тем весть о прибытии царя облетела город. Бояре и московская знать во время, назначенное для представления, поспешно явились туда, где отдыхал царь. Стечение поздравляющих было большое, ибо каждый своею поспешностью хотел показать государю, что пребыл ему верным… Всех тех, которые, по здешнему обычаю, для изъявления почтения, падали перед государем ниц, сам ласково и поспешно поднимал и целовал их, как самых коротких своих друзей.
Ежели москвитяне могут забыть ту обиду, которая наносилась ножницами тут же, без разбора направленными на их бороды, то они могли бы поистине сей день причислить к счастливейшим в своей жизни».
Кто первым лишился своей бороды
Первым лишился бороды царский воевода князь А. С. Шеин, которым Петр I был очень недоволен за то, что тот, не дождавшись его возвращения, слишком поспешно казнил 56 «пущих заводчиков» стрелецкого бунта, затруднив тем самым расследование мятежа. Затем царь отрезал бороду князю Ф. Ю. Ромодановскому, который руководил государством в отсутствие Петра и который, как было известно, горячее всех возмущался, узнав, что находившийся в Европе в составе Великого посольства Ф. А Головин побрился и оделся в немецкое платье. «Не хочу верить, чтобы Головин дошел до такого безумия!» — негодовал он месяца три назад, а теперь смиренно должен был встать в ряды «безумцев». Пощадил царь лишь бороды своего воспитателя Т. Н. Стрешнева и пожилого князя М. А. Черкасского.
Шесть дней спустя, 1 сентября, на новогоднем пиру у А. С. Шеина, где встречали 7208 год от сотворения мира, брадобритие продолжилось.
«Гостей было множество, — описывал празднество историк, ординарный академик Петербургской академии наук Н. Г. Устрялов, — Бояре, царедворцы, офицеры, даже матросы наполняли обширные палаты радушного хозяина. Многие явились без бороды, но еще немало было бородачей… Среди всеобщего веселья царский шут, с ножницами в руках, хватал за бороду то того, то другого и мигом ее обрезывал, при громком хохоте пирующих, которые утешали себя чужим горем».
Правда, историк опустил интересную деталь, описывая услуги царского шута-парикмахера.
«При приближении его с ножницами, — отмечал Иоганн Корб, — никак нельзя было уклониться, так как замеченный в этом наказывался целым рядом пощечин».
Через три дня, продолжал Н. Г. Устрялов, на вечере у ближайшего помощника и советника царя Ф. Я. Лефорта все «ближние люди» были уже без бород и «смотрелись немцами в русских кафтанах».
«И гнев тем будет»
Многие историки видели в этих первых шутливо-насильственных брадобритиях глубоко осмысленный образ действий царя-реформатора.
«По изображению наших историков, — полемизировал М. М. Богословский, доктор русской истории, ученик В. О. Ключевского, — сцена, разыгравшаяся утром 26 августа в Преображенском, — это акт сознательной борьбы с символом закоснелых предрассудков или с знаменем, которым прикрывались противники преобразования. Все эти размышления навеяны, конечно, позднейшими представлениями о душевных состояниях Петра в последующее время. Как будто Петр в августе 1698 г., молодой человек, только что вернувшийся из-за границы,— уже преобразователь, думающий о преобразовании России в смысле изменения и обновления ее старого строя… Обрезывание бород не более, как грубая и до крайности резкая выходка человека, увлекшегося западно-европейской внешностью, виденными там модами, поступок, в котором заметно стремление видеть ту же внешность и те же моды у себя дома, притом стремление властителя, не находящего своим выходкам преград ни в каком-либо ограничении своей власти, ни в праве подданных, ни в сдержке, которая была бы привита воспитанием».
В отсутствии «сдержки» у Петра I его окружение убеждалось не раз и до, и после этих историй с бородами. Так, в голландском Лейдене в апреле 1698 года он пожелал побывать в Анатомическом театре, чтобы увидеть препарирование трупа знаменитым врачом Германом Бургаве.
«Царь, — писал голландский ученый и поэт Иоганн Меерман, основательно изучивший первую поездку Петра Великого в Голландию и издавший книгу об этом в 1812 году, — долгое время с прикованным взглядом стоял над трупом с обнаженными и налитыми скипидаром мускулами.
