Актриса Татьяна Егорова рассказала о любви Андрея Миронова в своей книге
В российской театральной элите крайне сложно отыскать человека, отношение к которому было бы настолько неоднозначным, как Татьяна Егорова. Наибольшее внимание актриса привлекла к своей книге воспоминаний, которую она назвала «Андрей Миронов и Я».
За всю свою жизнь Татьяна Егорова встречалась со множеством мужчин, с некоторыми дело доходило до предложения руки и сердца. Однако самым главным мужчиной в своей жизни женщина считает Андрея Миронова. Несмотря на то, что в СМИ Татьяну не называют иначе, как любовницей известного актера, каких у него было множество, Татьяна Егорова считает, что их роман – это подарок небес.
Андрей Миронов до сих пор остается главным мужчиной в жизни Татьяны, тогда как теперь с женщиной постоянно находится постоянный спутник – предприниматель и режиссер Сергей Шелехов.
Личная жизнь Татьяны Егоровой
Советская и российская артистка появилась на свет зимой 1944 года, сейчас Татьяне Николаевне 75 лет. Будущая актриса появилась на свет в столице Российской Федерации, ее детство проходило в творческой семье. Бабушка Татьяны Егоровой была профессиональным модельером, тогда как родители были талантливыми художниками.
Дебют в качестве актрисы у Татьяны Егоровой произошел в театральном кружке «Родничок», где помимо Татьяны Николаевны, воспитывались и другие молодые люди, которые впоследствии также стали актерами. Высшее актерское образование Татьяна получала в Щукинском училище. Сразу после завершения обучения актриса стала участницей труппы театра Сатиры, где и проработала более 20 лет. Татьяна Николаевна не скрывает, что театральные интриги сыграли не последнюю роль в ее уходе из любимого театра, но о своем решении она никогда не жалела.
Когда Татьяна Николаевна еще не была актрисой, она часто проводила время за написанием пьес, это было ее хобби, о котором мало кто знал. Позже выяснилось, что написанные ею пьесы никто не хотел ставить, лишь недавно на сцене театра имени Маяковского была поставлена пьеса «Пипаркукас», которую написала Татьяна Николаевна. Долгожданная премьера состоялась в Москве и покорила каждого зрителя, который присутствовал в театре. Экс-актриса стала известна в современном обществе в качестве писателя. Книги Татьяны Николаевной затрагивали судьбы многих талантливых личностей, и несмотря на множество споров и негативных отзывов, книги становились бестселлерами.
Самое интересное из книги «Андрей Миронов и Я»
«Егорова, Егорова… Татьяна Егорова… приготовьтесь — ваш выход… Татьяна Егорова… ваш выход… на сцену с Андреем Мироновым. Не опоздайте», — произнесла Судьба голосом помощника режиссера Елизаветы Абрамовны Забелиной по трансляции. Я не вздрогнула. Динамик висел наверху в углу гримерной. Посмотрела на него и загадочно улыбнулась. В последний раз оценив себя в зеркале, резко встала, вышла из гримерной и смело пошла по коридору в сторону сцены.
Это произошло на гастролях в Риге 5 июля 1966 года в спектакле «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. Андрей Миронов играл Холдена Колфилда, а меня, неделю назад покинувшую стены Щукинского театрального училища, за два часа до начала действия — в театре случилось ЧП — ввел своей талантливой рукой режиссер Шатрин. В роль Салли Хейс.
Коридор, по которому я шла, был длинный и темный. Текст я знаю назубок, выгляжу прелестно, глаза блестят, и мне очень идет «американское» пальто с капюшоном, отороченным пышным белым песцом. И белые перчатки, и ноги, и каблуки…
Подошла тихо к кулисе и встала как вкопанная. На освещенной сцене — Холден-Андрей… Совсем рядом.
— Алло, Салли Хейс, пожалуйста… Это ты, Салли? Как живешь? Ты не могла бы сейчас повидаться со мной? — умоляли меня со сцены Холден Колфилд и Андрей Миронов. Именно меня, а не Салли Хейс. Салли была уже ни при чем.
За два часа до спектакля, на репетиции, мы впервые познакомились. Обстановка деловая — мой срочный ввод, обязательное знание текста, траектория роли, атмосфера, состояние, действие. Артисты, играющие в этом спектакле, репетировали год, а я должна была все усвоить за два часа. Режиссер Шатрин был неожиданно ласков, и в мягкой и игривой манере ввинтил в меня суть моей роли. Как положено по сцене в спектакле, мы сидим на скамейке с Андреем — он уже в десятый раз проговаривает свой текст, я — свой.
— До начала спектакля — час. Думаю, все пройдет хорошо,— сказал Шатрин, давая понять, что репетиция окончена. Посмотрел на нас. Мы сидим и не двигаемся, прижавшись друг к другу.
— До вечера! — опять откуда-то донесся его голос. А мы сидим на скамейке, прижавшись друг к другу, и не двигаемся.
— Ну, пока… — сказал режиссер, уходя. Вдруг повернулся — мы сидим на скамейке, прижавшись друг к другу, и не двигаемся! Смотрим на него в четыре глаза. Он на нас в два, и внезапно весь озарился улыбкой. По его лицу мы прочли все, что не осознали еще сами. Смутившись, встали, деловито поблагодарили друг друга, простились до вечера, до свидания на сцене. И разошлись».
