Жителей Санкт-Петербурга приглашают 22 сентября на разрешенный митинг против пенсионной реформы

Россияне продолжают протестовать против пенсионной реформы. В Санкт-Петербурге не прекращаются митинги: их провели 9 сентября, 16 сентября, а 22 сентября состоится очередной. Митинг в субботу будет разрешенный. Место проведения –  проспект Академика Сахарова.

Субботний митинг организуют члены партии КПРФ. Горожане будут собираться к ДК «Дружбы», дабы в очередной раз выразить свою позицию по вопросу о повышении возраста выхода на пенсию. Прийти нужно к 11:00. Данный митинг согласовали с администрацией муниципального образования Кирово-Чепецка на основании постановления №995.

За последние годы эти митинги против реформы в Санкт-Петербурге стали самыми масштабными. Данный вопрос злободневный, иначе бы по нему граждане не собирались. К тому же жители города возмущены, что единороссы, избранные в ЗакСобрание и ГД, поддерживают реформу.

Митинг 16 сентября в Санкт-Петербурге закончился задержанием одного активиста

В Санкт-Петербурге жители митинговали в воскресенье, 16 числа. Участниками мероприятия стали примерно 3 000 горожан. Собирали в Свердловскому саду, потому как выход ст. м. «Площадь Ленина» к Финляндскому вокзалу закрыли. Настроение митингующих было боевым, к новому месту добрались быстро. Вскоре в саду появилась полиция, сразу заявив, что нарушителей сиюминутно будут задерживать.

Первыми выступили Дмитрий Гудков, оппозиционер, с Борисом Вишневским, депутатом города. Слово было дано всем активистам. На митинге присутствовал экс-градоначальник Екатеринбурга Евгений Ройзман.

Митинг завершился задержанием одного активиста. Его доставили в отделение №15. Собравшиеся разошлись в 16:00.

Во время митинга 9 сентября полиция проявляла жестокость

В Санкт-Петербурге первый масштабный митинг против пенсионной реформы проходил 9 сентября. По словам Дмитрия Пескова, полицией во время него закон нарушен не был:

— Вы знаете, что полиция действует строго в соответствии с законодательством. Вы знаете, что речь идет о несанкционированных акциях.

Однако активисты считают иначе.

Участники митинга уже рассказывали, как их избивали, массово задерживали. В полицию попала журналистка Татьяна Зайцева: она освещала ход событий. Женщина рассказала следующее:

— Они ногами вперед потащили меня через всю площадь. Меня доволокли до автозака и затолкали внутрь. Там мной занялись сотрудники полиции в черной форме. Я снимала происходящее на телефон, чтобы хоть как-то защитить себя. Полицейские толкали меня, тянули в разные стороны и пытались выхватить мобильник. Они хотели посадить меня в одиночную клетку в автозаке. Я кричала, что мне плохо. Из-за заболевания в стрессовой ситуации у меня может случиться инсульт. Но полицейские игнорировали мои крики. Один из них пинал меня изо всей силы стопой по почкам с правой стороны. Я кричала: “Зачем вы меня бьете? Вас учили бить людей?”. Остальные полицейские не препятствовали избиению.

– Сколько длилось нападение?

– Минут семь. Но я была в панике и не уверена, что могу точно сейчас определить время. Мои мучения закончились, когда в автозак зашел еще один полицейский. Он забрал меня в другой автозак и доставил в отделение.

– Что в момент избиения делали другие задержанные, которые находились в автозаке?

– Там никого не было. Меня затащили в пустой автозак, видимо, с целью показать, что может полиция. У меня до сих пор поведение сотрудников правоохранительных органов не укладывается в голове. Я вела себя на митинге мирно. Во время задержания я не грубила полицейским. Я спокойный добропорядочный человек, домохозяйка, мать двоих маленьких детей. За что меня избили люди, которые обязаны нас защищать?

​– Сотрудники полиции до акции на вас пытались давить?

– Накануне митинга полицейские звонили мне с утра до вечера. Они хотели встретиться со мной. Мне не объяснили, какие у них основания для таких требований, поэтому я отказывалась.

– Что показала медицинская экспертиза?

– Синяки, гематомы, ушиб мягких тканей таза и копчика. На спине порез. Вывих кисти руки. Сейчас я не могу опираться на спину, болят ноги и руки. Из-за боли в руках я не могу играть с детьми.

– Почему вы решили стать заявителем митинга против пенсионной реформы?

– Я помню, как моя мама боялась, что нам не хватит денег до ее выхода на пенсию. В 55 она стала пенсионеркой, а в 63 ее парализовало. Я тоже могу не дожить до пенсии или слечь с тяжелым заболеванием. Пенсионный возраст 60 лет – много, особенно с учетом продолжительности жизни в Омской области. Я не согласна с пенсионной реформой, а митинг дает возможность высказать свое отношение к решениям власти. В митингах нет ничего незаконного. И я буду продолжать участвовать в митингах.

– Как вы себя чувствуете после нападения?

– Я чувствую, что меня унизили. Первый день после нападения я боялась выходить на улицу. Казалось, что в любой момент может выскочить полицейский, ударить и задержать меня. За восемь часов, которые я провела в полицейском участке, мне так и не объяснили основания для задержания, не пустили ко мне защитника. На следующий день после митинга я прошла медицинское освидетельствование и мы подали заявления в полицию и прокуратуру. Но, в первую очередь, полицейские унизили себя. У меня нет личной неприязни к полицейским, избившим меня. Конечно, они поступили гадко и низко. Но полицейские лишь исполнители. Им дали задание подавить гражданскую инициативу. Они выполнили приказ. К сожалению, полицейские некомпетентны и не знают, где проходят границы их полномочий. В Питере и Москве митингующих били дубинками. Так что по сравнению с этими людьми я легко отделалась.

25-летний программист Владимир Осипов получил дубинкой по голове. Результат на фото:

– Я не считаю себя сторонником Навального, – рассказал Владимир Осипов. – Я лишь интересуюсь его расследованиями, потому что они затрагивают важные для общества темы. Я посмотрел ролик Алексея Навального о недвижимости главы Пенсионного фонда и пошел на митинг 9 сентября в центре Питера. На улице Академика Лебедева я увидел людей в черной форме без опознавательных знаков. Я пошел в сторону Литейного моста. Но там люди в черном двинулись на нас. За ними шла девушка в полицейской форме и снимала это на камеру. Мы сцепились руками и стояли на месте. Люди в черном толкали нас и давили. Затем достали дубинки. Я побежал. Меня вдогонку стукнули дубинкой по голове. В шоке я даже не понял сначала, что произошло. Я убежал в сторону Финского переулка. Там не было избиений. Я дотронулся до затылка, увидел на руке кровь. Понял, что на голове большая рана. Участники митинга дали мне перекись водорода, обработали рану. Я вспомнил, что видел машину скорой помощи около полицейских. Я подошел к полицейским и попросил о помощи. Они смотрели сквозь меня и сказали, что ничем не могут помочь. Я поехал в травмпункт и зафиксировал побои. Мне наложили три шва. Парень, с которым я познакомился на митинге, помог мне связаться с адвокатом. Я твердо решил, что буду добиваться наказания человека, ударившего меня. Адвокат предупредил, что в ответ на меня могут возбудить уголовное дело, если я хотя бы чуть-чуть дотронулся до полицейского. Я точно помню, что не коснулся никого из полицейских. Я был готов к задержанию и суду, но не к тому, что меня, безоружного, убегающего от полиции человека, стукнут по голове дубинкой. Я, несмотря на нападение, буду принимать участие в митингах. Марш матерей показал, что митинги работают. Количество людей, которые выходят на улицы, растет и будет увеличиваться. Сейчас в протестах принимают участие не только представители креативного класса, как это было в 2011 году. На улицы Питера 9 сентября вышли люди разного социального статуса и возраста.

31-летняя Ксения Середкина — координатор команды Алексея Навального. В ночь на 8 сентября окно в ее квартире разбили булыжником.

– Я видела бросившего камень парня, так как в этот момент около окна разговаривала с подругой по телефону. Мой муж был в отъезде. Дома спал маленький ребенок и пожилые родители. Я испугалась за моих близких, рассердилась, выбежала из квартиры и погналась за этим парнем.

– Зачем вы ночью побежали за незнакомым и потенциально опасным человеком?

– Потому что нельзя отступать, когда атакуют родной дом. Накануне мне присылали странные сообщения на телефон и звонили с незнакомых номеров. Мне надоели эти преследования. Тем более я не из тех людей, которые в ситуации опасности прячутся. Я светила перед собой телефоном и бежала за молодым человеком. Около парка, который рядом с моим домом, убегавший резко остановился. Он назвал меня по имени и отчеству, затем резко толкнул меня на землю. Парень наступил своей ногой на мою голову. Он замахивался несколько раз ногой над моим лицом. Я пыталась рукой голову закрыть. Тогда напавший попросил своего товарища держать мои руки. Сказал, что хочет увидеть, как хрустнет мой череп. Парень достал нож и разрезал мою футболку. Он сказал, что рядом с ним еще трое стоят и меня «пустят по кругу». Я не видела других людей, но слышала смешки. Мне тыкали ногой в лицо и заставляли целовать кроссовки. Напавший говорил: “Я же не заставляю тебя целовать меня туда, куда ты целуешь Навального”. Я лицом уткнулась в землю, чтобы увернуться от кроссовок. Потом парень поволок меня по парку. Дотащил до памятника погибшим в Великой Отечественной войне, взял меня за шею и ударил головой о бетонное основание. Затем парни смылись.

– Вы пытались позвать на помощь?

– Я не кричала, потому что испугалась, что меня убьют. После того как неизвестные убежали, у меня началась истерика. Я взяла себя в руки и вызвала полицию. Полицейские приехали быстро. Они вели себя корректно со мной. Один из полицейских дал мне свой китель, чтобы я могла им прикрыть разрезанную майку. Полицейские отвезли меня в травмпункт. Следователи изучали место преступления и обещали сделать все возможное, чтобы найти напавших.

– Почему вы связываете нападение с вашей гражданской деятельностью?

– У меня нет отвергнутых поклонников, обиженных друзей и неадекватных бывших мужей. Я не состою в открытых или закрытых конфликтах личного характера. Я мирный и малообщительный человек. Все неприятности в моей жизни связаны с моей гражданской деятельностью. 5 мая мы хотели провести в Ейске митинг и шествие “Он нам не царь”. Вскоре после того, как я подала уведомление о митинге, в опеку поступила анонимная жалоба. Некто написал чиновникам, что мой ребенок якобы живет в плохих условиях. Началась проверка. В нашей школе работают честные люди. Они написали на меня правдивую характеристику, поэтому опека от нас отстала.

– На вас напал так называемый административный ресурс?

– Я думаю, что напавшие на меня могли это сделать по собственной инициативе. У нас очень мало критически мыслящих людей. Когда я стою в пикете, то часто слышу в свой адрес разные гадости от прохожих. Некоторым дурачкам не нужны никакие приказы сверху, чтобы напасть на инакомыслящего.

– После нападения вы все равно вышли 9 сентября на одиночный пикет?

– Сначала я ни с кем не хотела общаться. У меня шла кровь из носа. Но я решила выйти на пикет. Я стояла с плакатом, и мне было страшно. Я старалась думать, что выхожу на улицы за шанс на нормальную жизнь для своего ребенка. И мне становилось легче.

– Штаб Навального в Ейске после выборов закрыли. Но вы продолжаете проводить акции?

– Мы стараемся поддерживать все публичные акции Алексея Навального. Наша команда осталась, наши сторонники тоже никуда не делись, и проблемы, из-за которых мы выходили на митинги во время предвыборной кампании, не исчезли.