Была ли у короля Людовика XIV чернокожая дочь?

Во времена Людовика XIV Франция сделала качественный рывок в развитии экономики и культуры: страна распространяла свое влияние благодаря мощному флоту и неустрашимости военных. При дворе появлялись представители новых культур, послы арабских и мавританских наций, в том числе и чернокожие. Однако одну славную девочку с явно африканскими корнями постоянно опекала морганатическая супруга короля-солнце, мадам де Ментенон. Придворные сделали вывод, что принцесса-луна — это дочь Людовика XIV.

В 1695 году, когда мадам де Ментенон стала супругой короля Людовика Четырнадцатого, она направила все свои силы на воспитательную работу. Она была немолодой, но очень образованной и прогрессивной дамой, поэтому желала поделиться своими знаниями с подрастающим поколением. Летописец герцог Сен-Симон даже упрекал ее в том, что она тратила свою жизнь на попечение чуть ли не тысячи монастырей:

«Она взваливала на себя бремя никчемных, призрачных, нелегких забот, — писал нелюбезный, но честный герцог, — то и дело отправляла письма и получала ответы, составляла указания для избранных — словом, занималась всякой чепухой, которая, как правило, ни к чему не приводит, а если и приводит, то к каким-то из ряда вон выходящим последствиям, горьким оплошностям в принятии решений, просчетам в управлении ходом событий и неправильному выбору».

Осенью 1695 года супруга короля объявила о торжественном акте пострижения в монахини одной чернокожей барышни. Для придворных Версаля это было диковинкой, поэтому все зашушукались. А пару недель спустя король назначил чернокожей незнакомке пансион в 300 ливров в качестве награды за ее «благое намерение посвятить свою жизнь служению Господу в Бенедиктинском монастыре в Морэ».

В пансионной грамоте значилось имя, и какое! Составленное из имен короля и королевы — Людовика-Мария-Тереза! Тут все окончательно решили, что мавританка из Морэ — не кто иная, как дочь короля Людовика. То, что они оба «родителя» белые, ни разу не насторожило версальскую публику.

Принцесса-луна — так прозвали чернокожую «дочь» короля-солнце

Чернокожую монашенку видели при дворе, с нею был знаком сын Людовика XIV и его дети, все относились к ней добросердечно. Хотя жила она скромно, чувствовалось, что за нею стоят могущественные покровители, поэтому ее прозвали принцесса-луна — по аналогии с ее потенциальным отцом, королем-солнце.

Она вела себя порой весьма непосредственно, пишет Сен-Симон. Например, «однажды, услышав звук охотничьего рога — в лесу неподалеку охотился Монсеньор (сын Людовика XIV), — она как бы между прочим обронила: «Это мой брат охотится».

Еще одной версий в пользу того, что чернокожая принцесса была дочерью как минимум одного из монархов, были воспоминания герцогини Пфальцской. Та постоянно была при королеве Марии-Терезии во время ее очередной беременности. И когда та мучилась в последние дни перед родами, сказала: «Я сама себя не узнаю: откуда эта дурнота, отвращение, капризы, ведь прежде ничего подобного со мной не случалось? Если б мне не нужно было сдерживаться, как того требует приличие, я бы с радостью повозилась на ковре, как мы частенько делали с моим мавритёнком».

Ее тут же попытался окоротить муж: «Ах, сударыня! — недоумевал Людовик.— Ваше состояние ввергает меня в дрожь. Нельзя же все время думать о прошлом — а то, не приведи господь, еще родите пугало, противное природе».

Мемуарист Тушар-Лафос записал диалог короля и придворного медика Феликса. Тот божился Людовику XIV:

— Достаточно было одного взгляда мавра, чтобы превратить младенца в себе подобного еще в материнской утробе.
— Гм, одного взгляда! Значит, взгляд его был слишком проникновенный! — парировал острый на язык монарх.

После того, как мавританка начала новую жизнь в монастыре, при дворе о ней постепенно забыли. В 1779 году портрет принцессы-луны еще висле в кабинет настоятельницы Морэйской женской обители. Позднее его сняли и отправили в архивы, снабдив пухлым «делом» — перепиской о делах чернокожей послушницы. Однако сегодня в архивах Сент-женевьевской библиотеки от дела осталась одна лишь обложка с надписью, которая наводит на размышления: «Бумаги, имеющие касательство к мавританке, дочери Людовика XIV».  Или Марии-Терезии?