«Плохонький, но свой»: Британия экстренно спасает British Steel — о чём говорит национализация последнего металлургического гиганта страны
12 апреля стало знаковым днём для британской промышленности: обе палаты парламента Соединённого Королевства за рекордные шесть часов приняли закон о немедленной национализации компании British Steel, а уже вечером его подписал король. Такое стремительное принятие закона — редчайший случай в британской политике. Повод — крайняя необходимость: страна оказалась на грани полной утраты собственного сталелитейного производства.
Последняя крепость тяжёлой промышленности
Завод в Сканторпе, расположенный на северо-востоке Англии, — это не просто крупное предприятие. Это — последняя доменная крепость Британии, единственное место, где ещё возможна выплавка стали из руды, а не просто переработка лома. В условиях ухудшающейся мировой обстановки, санкционных войн и нарушающихся логистических цепочек этот факт приобретает особую геополитическую окраску. Потеря такого завода означала бы не только масштабное сокращение рабочих мест (речь идёт о 2 700 сотрудниках), но и утрату суверенитета в промышленной политике без возможности быстрой реиндустриализации в будущем.
Почему национализировали?
British Steel с 2019 года принадлежала китайской компании Jingye Group, которая в своё время спасла предприятие от банкротства. Однако инвестиции себя не оправдали: производство оставалось убыточным, а Jingye в 2025 году потребовала от Лондона 1 миллиард фунтов стерлингов господдержки. Переговоры зашли в тупик, и возник реальный риск остановки доменных печей — а если это произойдёт, вернуть их в строй потом практически невозможно: потребуется новая инфраструктура и годы затрат.
На этом фоне правительство решилось на жёсткий и беспрецедентный шаг — экстренную национализацию. С юридической точки зрения предприятие теперь находится в прямом подчинении министра по делам бизнеса, который будет курировать и производственные процессы, и кадровые вопросы. Таким образом, государство взяло на себя ответственность за сохранение критической инфраструктуры.
Что стоит за этим решением?
Национализация British Steel — это не просто экономический акт. Это политический манифест в условиях нарастающей глобальной нестабильности. Британия, которая десятилетиями исповедовала принципы свободного рынка и дерегуляции, впервые за многие годы отступила от догм неолиберализма. Речь идёт уже не о прибыли или убытках, а о национальной безопасности, возможности контролировать поставки, не зависеть от внешних партнёров и сохранять ключевые отрасли в своих руках.
Подобная риторика в последние годы всё чаще звучит в странах Запада: промышленность возвращают на родину, инвестируют в возрождение фабрик, а государство вновь становится игроком на рынке. Это своего рода реванш реального сектора экономики на фоне усталости от финансовых пузырей и зависимости от азиатских поставщиков.
Британия — единственная в G7 без своей стали?
Если бы правительство не вмешалось, с июня 2025 года страна официально могла бы стать единственной в «Большой семёрке», неспособной самостоятельно производить сталь из руды. Этим и объясняется отчаянная поспешность — британская политическая элита просто не могла позволить себе столь унизительный статус. Ведь сталь — это не только основа инфраструктуры, но и символ индустриального могущества.
Проблема в глубине
Однако остаётся вопрос: спасёт ли сама национализация предприятие? Завод по-прежнему остаётся убыточным, рынок стали перенасыщен, а технологии устарели. Без масштабной модернизации, реструктуризации и вливания средств (возможно, всё того же миллиарда фунтов) эффект будет временным. Однако, по крайней мере, Британия оставила за собой шанс. А дальше всё зависит от того, насколько серьёзно новое руководство подойдёт к задачам возрождения производства.
История с British Steel — это лакмусовая бумажка глобального сдвига в мировой экономике. Возвращение государства в промышленную сферу, смена приоритетов от рентабельности к стратегической устойчивости, отход от «глобализма ради прибыли» — всё это уже не просто тренды, а новая реальность.
Британия сделала выбор в пользу «плохонького, но своего». И, возможно, именно в этом кроется её шанс на промышленное возрождение.
